Неточные совпадения
Мерно покачиваясь на иноходи доброго конька, впивая
теплый со свежестью запах снега и воздуха при проезде через лес по оставшемуся кое-где праховому, осовывавшемуся снегу с расплывшими следами, он радовался на каждое свое
дерево с оживавшим на коре его мохом и с напухшими почками.
Все кругом золотисто зеленело, все широко и мягко волновалось и лоснилось под тихим дыханием
теплого ветерка, все —
деревья, кусты и травы; повсюду нескончаемыми звонкими струйками заливались жаворонки; чибисы то кричали, виясь над низменными лугами, то молча перебегали по кочкам; красиво чернея в нежной зелени еще низких яровых хлебов, гуляли грачи; они пропадали во ржи, уже слегка побелевшей, лишь изредка выказывались их головы в дымчатых ее волнах.
Петербург встретил его не очень ласково, в мутноватом небе нерешительно сияло белесое солнце, капризно и сердито порывами дул свежий ветер с моря, накануне или ночью выпал обильный дождь, по сырым улицам спешно шагали жители, одетые
тепло, как осенью, от мостовой исходил запах гниющего
дерева, дома были величественно скучны.
Деревянные стены и заборы домов еще дышали
теплом, но где-то слева всходила луна, и на серый булыжник мостовой ложились прохладные тени
деревьев.
Клим не хотел, но не решился отказаться. С полчаса медленно кружились по дорожкам сада, говоря о незначительном, о пустяках. Клим чувствовал странное напряжение, как будто он, шагая по берегу глубокого ручья, искал, где удобнее перескочить через него. Из окна флигеля доносились аккорды рояля, вой виолончели, остренькие выкрики маленького музыканта. Вздыхал ветер, сгущая сумрак, казалось, что с
деревьев сыплется
теплая, синеватая пыль, окрашивая воздух все темнее.
Это было дома у Марины, в ее маленькой, уютной комнатке. Дверь на террасу — открыта,
теплый ветер тихонько перебирал листья
деревьев в саду; мелкие белые облака паслись в небе, поглаживая луну, никель самовара на столе казался голубым, серые бабочки трепетали и гибли над огнем, шелестели на розовом абажуре лампы. Марина — в широчайшем белом капоте, — в широких его рукавах сверкают голые, сильные руки. Когда он пришел — она извинилась...
За час перед этим землю обильно полил весенний дождь,
теплый воздух был сыроват, но насыщен запахом свежей листвы, луна затейливо разрисовала землю тенями
деревьев.
И ночь была странная, рыскал жаркий ветер, встряхивая
деревья, душил все запахи сухой,
теплой пылью, по небу ползли облака, каждую минуту угашая луну, все колебалось, обнаруживая жуткую неустойчивость, внушая тревогу.
Была средина мая. Стаи галок носились над Петровским парком, зеркало пруда отражало голубое небо и облака, похожие на взбитые сливки;
теплый ветер помогал солнцу зажигать на листве
деревьев зеленые огоньки. И такие же огоньки светились в глазах Варвары.
Утро было пестрое, над влажной землей гулял
теплый ветер, встряхивая
деревья, с востока плыли мелкие облака, серые, точно овчина; в просветах бледно-голубого неба мигало и таяло предосеннее солнце; желтый лист падал с берез; сухо шелестела хвоя сосен, и было скучнее, чем вчера.
Ольга шла тихо и утирала платком слезы; но едва оботрет, являются новые. Она стыдится, глотает их, хочет скрыть даже от
деревьев и не может. Обломов не видал никогда слез Ольги; он не ожидал их, и они будто обожгли его, но так, что ему от того было не горячо, а
тепло.
Листья облетели; видно все насквозь; вороны на
деревьях кричат так неприятно. Впрочем, ясно, день хорош, и если закутаться хорошенько, так и
тепло.
Райский постоял над обрывом: было еще рано; солнце не вышло из-за гор, но лучи его уже золотили верхушки
деревьев, вдали сияли поля, облитые росой, утренний ветерок веял мягкой прохладой. Воздух быстро нагревался и обещал
теплый день.
В саду Татьяна Марковна отрекомендовала ему каждое
дерево и куст, провела по аллеям, заглянула с ним в рощу с горы, и наконец они вышли в село. Было
тепло, и озимая рожь плавно волновалась от тихого полуденного ветерка.
Тепло, как будто у этой ночи есть свое темное, невидимо греющее солнце; тихо, покойно и таинственно; листья на
деревьях не колышутся.
С музыкой, в таком же порядке, как приехали, при ясной и
теплой погоде, воротились мы на фрегат. Дорогой к пристани мы заглядывали за занавески и видели узенькую улицу, тощие
деревья и прятавшихся женщин. «И хорошо делают, что прячутся, чернозубые!» — говорили некоторые. «Кисел виноград…» — скажете вы. А женщины действительно чернозубые: только до замужства хранят они естественную белизну зубов, а по вступлении в брак чернят их каким-то составом.
Нагасаки на этот раз смотрели как-то печально. Зелень на холмах бледная, на
деревьях тощая, да и холодно, нужды нет, что апрель, холоднее, нежели в это время бывает даже у нас, на севере. Мы начинаем гулять в легких пальто, а здесь еще зимний воздух, и Кичибе вчера сказал, что
теплее будет не раньше как через месяц.
Старцев думал так, и в то же время ему хотелось закричать, что он хочет, что он ждет любви во что бы то ни стало; перед ним белели уже не куски мрамора, а прекрасные тела, он видел формы, которые стыдливо прятались в тени
деревьев, ощущал
тепло, и это томление становилось тягостным…
И идут они, люди сказывают, до самых
теплых морей, где живет птица Гамаюн сладкогласная, и с
дерев лист ни зимой не сыплется, ни осенью, и яблоки растут золотые на серебряных ветках, и живет всяк человек в довольстве и справедливости…
Но вот наступает вечер. Заря запылала пожаром и обхватила полнеба. Солнце садится. Воздух вблизи как-то особенно прозрачен, словно стеклянный; вдали ложится мягкий пар,
теплый на вид; вместе с росой падает алый блеск на поляны, еще недавно облитые потоками жидкого золота; от
деревьев, от кустов, от высоких стогов сена побежали длинные тени… Солнце село; звезда зажглась и дрожит в огнистом море заката…
Спустя некоторое время после того, как Хорошее Дело предложил мне взятку за то, чтоб я не ходил к нему в гости, бабушка устроила такой вечер. Сыпался и хлюпал неуемный осенний дождь, ныл ветер, шумели
деревья, царапая сучьями стену, — в кухне было
тепло, уютно, все сидели близко друг ко другу, все были как-то особенно мило тихи, а бабушка на редкость щедро рассказывала сказки, одна другой лучше.
Только там, при легком шуме бегущей реки, посреди цветущих и зеленеющих
деревьев и кустов,
теплом и благовонием дышащей ночи, имеют полный смысл и обаятельную силу соловьиные песни… но они болезненно действуют на душу, когда слышишь их на улице, в пыли и шуме экипажей, или в душной комнате, в говоре людских речей.
Теплый, весенний или почти летний вечер в исходе мая именно в чернолесье имеет невыразимую прелесть:
деревья и кусты только что распустились, особенно липа и дуб, которые распускаются поздно; по захождении солнца весь воздух наполняется тонким благовонием молодых листьев, заглушаемым иногда густым потоком запаха цветущей черемухи.
Как не подумать, что коростели забиваются осенью в какие-нибудь лесные трущобы и проводят зиму в состоянии оцепенения, как, например, коршуны, которых находят в дуплах замерзшими, жесткими, как
дерево, и которые, оттаяв в
тепле, оживают, что я видал сам.
Земля сама по себе черна, черны или серы стволы
деревьев весной; но как только
теплые и светлые лучи разогреют темные поверхности, из них ползут кверху зеленая трава, зеленые листья.
Время было весеннее. Лодка шла вдоль берега и попадала то в полосы прохладного морского воздуха, то в струи
теплого, слегка сыроватого ветерка, дующего с материка. Яркое июньское солнце обильно изливало на землю
теплые и живительные лучи свои, но по примятой прошлогодней траве, по сырости и полному отсутствию листвы на
деревьях видно было, что земля только что освободилась от белоснежного покрова и еще не успела просохнуть как следует.
Они сидели возле Марфы Тимофеевны и, казалось, следили за ее игрой; да они и действительно за ней следили, — а между тем у каждого из них сердце росло в груди, и ничего для них не пропадало: для них пел соловей, и звезды горели, и
деревья тихо шептали, убаюканные и сном, и негой лета, и
теплом.
Даже ярмарочные купцы, проезжая на возах своего гнилого товара, не складают тогда в головах барышей и прибытков и не клюют носом, предаваясь соблазнительным мечтам о ловком банкротстве, а едут молча смотря то на поле, волнующееся под легким набегом
теплого ветерка, то на задумчиво стоящие
деревья, то на тонкий парок, поднимающийся с сонного озерца или речки.
В это время они подъехали к небольшой монастырской пристани. Идущие от нее и покрытые весеннею свежестью луга, несколько совершенно уж распустившихся
деревьев, ивняку и, наконец,
теплый, светлый вечер оживили Павла. Он начал радоваться, как малый ребенок.
Павел стал осматривать комнату Еспера Иваныча, которую, видимо, убирало чье-то утонченное внимание. По стенам шли мягкие без
дерева диваны, пол был покрыт пушистым
теплым ковром; чтобы летнее солнце не жгло, на окна были опущены огромные маркизы; кроме того, небольшая непритворенная дверь вела на террасу и затем в сад, в котором виднелось множество цветов и растений.
И ветер бушевал среди ненастья, качая верхушки
деревьев, стуча ставнями и напевая мне в моей постели о десятках людей, лишенных
тепла и приюта.
Ночь была полна глубокой тишиной, и темнота ее казалась бархатной и
теплой. Но тайная творческая жизнь чуялась в бессонном воздухе, в спокойствии невидимых
деревьев, в запахе земли. Ромашов шел, не видя дороги, и ему все представлялось, что вот-вот кто-то могучий, властный и ласковый дохнет ему в лицо жарким дыханием. И бы-ла у него в душе ревнивая грусть по его прежним, детским, таким ярким и невозвратимым вёснам, тихая беззлобная зависть к своему чистому, нежному прошлому…
И в этом мягком воздухе, полном странных весенних ароматов, в этой тишине, темноте, в этих преувеличенно ярких и точно
теплых звездах — чувствовалось тайное и страстное брожение, угадывалась жажда материнства и расточительное сладострастие земли, растений,
деревьев — целого мира.
Вихорь, не холодный, а
теплый, почти знойный, ударил по
деревьям, по крыше дома, по его стенам, по улице; он мгновенно сорвал шляпу с головы Санина, взвил и разметал черные кудри Джеммы.
Но к началу сентября погода вдруг резко и совсем нежданно переменилась. Сразу наступили тихие безоблачные дни, такие ясные, солнечные и
теплые, каких не было даже в июле. На обсохших сжатых полях, на их колючей желтой щетине заблестела слюдяным блеском осенняя паутина. Успокоившиеся
деревья бесшумно и покорно роняли желтые листья.
— Я здесь, — откликнулся Лямшин, вдруг выходя из-за
дерева. Он был в
теплом пальто и плотно укутан в плед, так что трудно было рассмотреть его физиономию даже и с фонарем.
Лекции в семинарии он равным образом начал читать с большим успехом, и, пока все это происходило, наступил май месяц, не только что
теплый, но даже жаркий, так что
деревья уж распустились в полный лист.
Он говорит лениво, спокойно, думая о чем-то другом. Вокруг тихо, пустынно и невероятно, как во сне. Волга и Ока слились в огромное озеро; вдали, на мохнатой горе, пестро красуется город, весь в садах, еще темных, но почки
деревьев уже набухли, и сады одевают дома и церкви зеленоватой
теплой шубой. Над водою стелется густо пасхальный звон, слышно, как гудит город, а здесь — точно на забытом кладбище.
Он слушал, как шаги стихали, потом стихли, и только
деревья что-то шептали перед рассветом в сгустившейся темноте… Потом с моря надвинулась мглистая туча, и пошел тихий дождь, недолгий и
теплый, покрывший весь парк шорохом капель по листьям.
Уже дважды падал мокрый весенний снег — «внук за дедом приходил»; дома и
деревья украсились ледяными подвесками, бледное, но
тёплое солнце марта радугой играло в сосульках льда, а заспанные окна домов смотрели в голубое небо, как прозревшие слепцы. Галки и вороны чинили гнёзда; в поле, над проталинами, пели жаворонки, и Маркуша с Борисом в ясные дни ходили ловить их на зеркало.
Ливень прошёл, по саду быстро скользили золотые пятна солнца, встряхивали ветвями чисто вымытые
деревья, с листьев падали светлые, живые, как ртуть, капли, и воздух,
тёплый, точно в бане, был густо насыщен запахом пареного листа.
Я вышел почти вслед за ним освежиться. Месяц еще не всходил; ночь была темная, воздух
теплый и удушливый. Листья на
деревьях не шевелились. Несмотря на страшную усталость, я хотел было походить, рассеяться, собраться с мыслями, но не прошел и десяти шагов, как вдруг услышал голос дяди. Он с кем-то всходил на крыльцо флигеля и говорил с чрезвычайным одушевлением. Я тотчас же воротился и окликнул его. Дядя был с Видоплясовым.
Теплый сильный ветер, проходивший сквозь ветви, не приносил прохлады, а только однообразно гнул вершины рассыпанных по садам грушевых, персиковых и тутовых
деревьев.
Несколько дней сряду не было ни облачка на небе; солнце пекло невыносимо, и с утра дул
теплый ветер, поднимая в бурунах и по дороге облака горячего песку и разнося его по воздуху через камыши,
деревья и станицы.
Как сейчас помню:
теплый осенний вечер; полоска слабого света чуть брезжится на западе, и на ней от времени до времени вырезываются силуэты ближайших
деревьев: они все казались мне солдатиками, и я мысленно сравнивал их с огненными мужичками, которые пробегают по сгоревшей, но не истлевшей еще бумаге, брошенной в печку.
Горы, поросшие
деревьями, уродливо изогнутыми норд-остом, резкими взмахами подняли свои вершины в синюю пустыню над ними, суровые контуры их округлились, одетые
теплой и ласковой мглой южной ночи.
Бледно-зеленая листва
деревьев еще не распустилась, свернута в пышные комки и жадно пьет
теплые лучи солнца. Вдали играет музыка, манит к себе.
Сгущаясь, сумрак прячет в
теплом объятии своем покорно приникшие к земле белые и красные дома, сиротливо разбросанные по холмам. Сады,
деревья, трубы — всё вокруг чернеет, исчезает, раздавленное тьмою ночи, — точно пугаясь маленькой фигурки с палкой в руке, прячась от нее или играя с нею.
Елена пошла, но, дойдя до конца Каменки, она снова до такой степени утомилась, что почти упала на траву; а день между тем был
теплый, ясный; перед глазами у ней весело зеленели
деревья, красиво и покойно располагались по небу золотистые облачка, — этот контраст с душевным настроением Елены еще более терзал ее.
Но туманное небо, неожиданно вытряхнув эту массу снега, продолжало дышать на землю
теплом. Снег быстро оседался и таял. Капало с
деревьев, слышалось тихое журчание. Казалось, начинается снова весна.